КОРАБЛИ СИЛЬНЫЕ, УВЕРТЛИВЫЕ И ЛЕГКИЕ, КАК ПТИЦА...

Под редакцией заместителя главнокомандующего Военно-Морского Флота СССР адмирала Н. Н. Амелько

Не пытайтесь заглядывать в военно-морские справочники столетней давности и отыскивать в них сведения о технических особенностях крейсеров. В этих изданиях мы найдем сколь угодно сведений о неброненосных и броненосных фрегатах, корветах, шлюпах, но о таком классе кораблей, как крейсер, не обнаружим даже упоминания. В морских словарях тех лет мы прочтем, что крейсер — это «корабль, назначенный в крейсерство, то есть плавание в назначенном ему месте». Такова сила традиции: в 80-х годах прошлого столетия на флот давно уже пришли и паровые машины и броня, а умами моряков по-прежнему владели представления и понятия эпохи парусов.

В парусном флоте не существовало крейсеров как специального типа судна. Словом «крейсер» обозначалась боевая задача корабля. Задачи же эти были столь разнообразны, что для их выполнения иногда доставало корвета, а порой едва хватало и нескольких фрегатов. Ведь крейсерская служба включала и наблюдение за местонахождение/и и действиями неприятеля, и проведение небольших операций, отвлекающих силы и внимание противника от выполнения основной боевой задачи, и охранение своего флота от внезапных встреч с противником, и исполнение почтовых поручений. Наконец, корабли несли и собственно крейсерскую службу — истребление торгового флота неприятеля.

Команда корабля, назначенного в крейсерство, всегда должна была быть начеку, готовая сразиться с противником, преследовать слабого или уходить от сильного. По словам выдающегося русского корабельного инженера М. Окунева, крейсер на флоте «то же, что партизан при армии, — он должен быть силен, увертлив и легок, как птица». Парусная эпоха создала такие корабли. Среди них наибольшей известностью и распространением пользовались предки современных крейсеров — фрегаты, корветы и шлюпы.

Родоначальником фрегатов — трехмачтовых кораблей с двумя батарейными палубами, закрытой и открытой, считается «Эдвенчур», созданный английским кораблестроителем Питером Петтом в 1646 году. Неся до 60 пушек и уступая в размерах только линейным кораблям, фрегаты к началу XIX века сформировались в тип корабля водоизмещением 1200-1500 т, предназначаемого для крейсерства и разведывательной службы. Корветы появились впервые в 1687 году во французском флоте. Это были трехмачтовые корабли с открытой батарейной палубой, на которой устанавливалось 20-30 орудий. К началу XIX века корветы имели водоизмещение 620-630 т и предназначались для разведки, посыльной службы и крейсерства. Примерно в то же время появились и шлюпы — трехмачтовые корабли несколько меньшего размера. Неся на верхней палубе около десяти орудий, они служили в основном транспортными и экспедиционными судами, но не чурались и крейсерства.

Впрочем, образно говоря, все корабли парусного флота были «прирожденными» крейсерами. Парусный движитель сообщал им независимо от размеров отличную мореходность и практически неограниченную дальность плавания. Поэтому-то, к примеру, маленький тендер мог точно так же достичь любой точки Мирового океана, как и огромный линкор. Это освобождало моряков и кораблестроителей от забот по созданию самостоятельного типа крейсера.

Но, давая любому кораблю неограниченную дальность плавания, парусный движитель имел и колоссальный недостаток: он не гарантировал подвижность, то есть скорость и маневренность. Это побудило кораблестроителей обратить внимание на паровую машину...

С ее приходом на флот далекие плавания стали уделом не всякого корабля, а только того, который был достаточно крупным, чтобы нести необходимый запас топлива. Причем его величина росла в зависимости от того, какую хотели получить скорость. А ее можно достигнуть либо за счет увеличения водоизмещения, либо уменьшая количество орудий или ослабляя броню. Так с приходом паровой машины на флот кораблестроители оказались вовлеченными в бесконечные поиски наилучшего сочетания трех основных боевых элементов: нападение, защита и подвижность — и дальности плавания для разных классов и типов кораблей. И сразу выявилась интересная деталь. Во времена парусного флота русский фрегат или линкор мало чем отличались от английского или, например, французского. С появлением паровой машины такое сходство более или менее сохранили лишь эскадренные броненосцы. Существовавшие прежде всего для боя друг с другом, они продемонстрировали удивительную одинаковость развития.

Тактико-технические данные кораблей для крейсерства, как оказалось, должны были разниться, и притом весьма существенно. Они зависели от того, какую политику на море — наступательную или оборонительную — будет проводить та или иная страна, а также от целей, поставленных флоту. Все это заставляло отказаться от воззрений парусной эпохи, требовало выработки типа крейсера как особого класса боевых кораблей.

Поначалу мало кто отдавал себе отчет в глубине происходящих перемен. Тем более что несовершенные еще паровые машины служат сперва лишь дополнением к парусам. Вот почему вплоть до последнего десятилетия XIX века мы обнаруживаем в морских справочниках все те же «парусные» названия — фрегат, корвет, клипер, правда, уже с добавлением слов «паровой», «винтовой»», «броненосный»...

В России эпоха парового флота началась с постройки в 1817 году для Балтики на Ижорских заводах буксира «Скорый» и в 1826 году первого военного парохода «Ижора» водоизмещением 459 т, вооруженного восемью пушками. Десять лет спустя — в 1836 году — в строй флота вступил первый русский пароходофрегат «Богатырь» — предтеча крейсеров. Всего же за 36 лет, предшествовавших Крымской войне, Балтийский флот получил 23 малых невооруженных колесных парохода, 3 малых вооруженных и 11 пароходофрегатов; большая часть этих судов была построена на русских верфях.

На Черном море первый военный пароход «Метеор» был заложен 17 марта 1823 года. Строил его талантливый корабельный мастер И. Разумов: При знаменитом адмирале М. Лазареве, возглавлявшем Черноморский флот на протяжении 17 лет, началось усиленное строительство новых кораблей. И к началу Крымской войны в списках числилось 8 малых невооруженных пароходов, 27 малых вооруженных и 7 пароходофрегатов. Из них на отечественных верфях было построено 16, а на зарубежных — 27. В частности, Англия поставила все 7 черноморских пароходофрегатов, в том числе и знаменитый «Владимир» (1)...

5 марта 1853 года начальник штаба Черноморского флота вице-адмирал В. Корнилов находился на борту «Владимира», когда в районе Пендераклии был обнаружен турецко-египетский 10-пушечный пароход «Перваз-Бахри». Командир «Владимира» капитан-лейтенант Г. Бутаков — впоследствии знаменитый адмирал и создатель тактики парового флота — начал преследовать противника, ведя по нему огонь из носовой бомбической пушки. После двух с половиной часов погони, приблизившись к «Перваз-Бахри» и несколько развернувшись, «Владимир» дал бортовой залп и тут же получил в ответ залп картечью. Адъютант и сигнальщик, стоявшие рядом с Корниловым, были убиты наповал, но это были последние жертвы боя. «Перваз-Бахри» сдался.

Так закончилось первое в мире сражение паровых кораблей. «Перваз-Бахри» был отведен в Севастополь и зачислен в списки русского флота под названием «Корнилов».

Во время обороны Севастополя командир «Владимира» Бутаков одновременно командовал и отрядом пароходофрегатов, в состав которого входили также «Бессарабия», «Херсонес», «Крым», «Одесса» и «Громоносец». Перед каждым боевым выходом Бутаков тщательно разрабатывал план действий. Для увеличения дальности стрельбы он применял искусственный крен, увеличивавший угол возвышения, и первым стал практиковать стрельбу по невидимым береговым целям.

На протяжении всей севастопольской обороны пароходофрегаты участвовали в схватках с неприятелем. Они вели огонь по английским батареям, обстреливавшим Малахов курган; атаковали вражеские пароходы; накрывали огнем войска противника на берегу и штурмующие вражеские колонны. И в ночь на 31 августа 1855 года, чтобы не попасть в руки врага, все они были затоплены на Севастопольском рейде. Подожженный в нескольких местах «Владимир» пошел на дно под грохот выстрелов: это в последний раз громыхнули заряженные орудия, которые не удалось свезти с фрегата на берег...

Недостатки колесных военных пароходов стали выявляться уже к 1835 — 1837 годам. Так, в 1838 году Главный морской штаб отмечал, что у наших кораблей «кормы чрезвычайно полны», «баки в надводной части недовольно развалисты», длина «в отношении ширины недостаточна» и машины «отдалены вперед от центра вращения судна». Для изучения вопроса в Англию послали директора Ижорских заводов А. Вильсона, ожидая, что он привезет чертежи более совершенных колесных пароходов. Но Вильсон, вернувшись из командировки, привез нечто другое — чертежи парохода с гребным винтом.

Русские моряки сразу оценили достоинства нового движителя, который был лишен недостатков, свойственных гребным колесам. Действительно, колеса, вал и часть паровых котлов на колесных пароходофрегатах находились выше ватерлинии и были открыты огню вражеских пушек. Громоздкие машины, расположенные в центре корабля, заставляли сдвигать грот-мачту к корме, снижая эффективность парусов. Наконец, колеса и колесные кожухи сильно ухудшали мореходные качества. Не случайно адмирал Лазарев просил правительство заказать в Англии для Черноморского флота винтовой пароходофрегат. Но он получил отказ.

Первый русский винтовой фрегат «Архимед» (2) спроектировал знаменитый русский кораблестроитель И. Амосов. Заложенный на Охтинской верфи в Петербурге в 1846 году, этот корабль с четырьмя машинами общей мощностью 300 л. с. и с двухлопастным винтом должен был дать необходимый опыт.

Тем не менее создание винтового флота уже нельзя было замедлить: в 1851 и 1852 годах началась постройка двух 44-пушечных фрегатов: «Полкан» и «Мария». Первый вступил в строй летом 1854 года и оставался единственным винтовым фрегатом русского флота в период Крымской войны. За ним последовали «Мария» и два более мощных 53-пушечных винтовых фрегата «Громобой» (3) и «Илья Муромец».

Но главным, если так можно выразиться, «вкладом» Крымской войны в развитие русского крейсерского флота было создание винтовых корветов и клиперов. Гребной винт, скрытый под водой и не боявшийся ударов океанской волны, позволил спроектировать легкие 800-900-тонные корветы и 600 — 650-тонные клипера, способные подолгу находиться в океане на торговых путях противника. Самыми развитыми и потому уязвимыми коммуникациями располагала тогда Англия. Против нее-то и было направлено острие крейсерского флота, лихорадочно сооружавшегося на русских верфях во время Крымской войны. Так, осенью 1855 года была начата и в 1856 году закончена постройка 14 однотипных винтовых корветов «Боярин» (4). Однако хотя им не довелось участвовать в боевых действиях против английского торгового флота (к моменту их вступления в строй Крымская война закончилась), они вполне оправдали возлагавшиеся на них надежды. Так, «Новик», «Боярин» и «Воевода» в составе эскадры под командованием капитана первого ранга Д. Кузнецова в 1857-1860 годах совершили первое в истории кругосветное плавание паровых кораблей.

Тогда же были построены и шесть паровых клиперов — кораблей, которых не было ни в одном флоте, кроме русского. Родоначальником парусных клиперов считается «Радуга», сработанная американским корабельным мастером Мак Кеем в 1845 году. Эти сравнительно небольшие суда применялись а торговом флоте для перевозки особо ценных грузов и отличались рекордной быстроходностью. Это качество навело русских моряков на мысль создать легкие винтовые быстроходные клипера для крейсерской службы. Так появились «Джигит» (5), «Разбойник», «Опричник», «Стрелок», «Пластун» и «Наездник», спущенные на воду в 1856 году.

Окончание Крымской войны отнюдь не привело к сокращению русских кораблестроительных программ, осуществление которых должно было сделать Россию третьей морской державой мира. И в этих программах основное внимание уделялось, пожалуй, именно крейсерам...

Г. СМИРНОВ, В. СМИРНОВ, инженеры

Научный консультант И. А. ИВАНОВ